Дверь в лето - Страница 12

Майлс наблюдал, как наша первая «Салли» смешивает «мартини», подает его; потом обходит комнату, опорожняя и протирая пепельницы (не трогая при этом чистые); затем открывает окно; после этого подходит к полкам и стирает пыль с книжек. Отхлебнув «мартини», Майлс заявил:

– Вермута многовато, пожалуй.

– А я именно такой и люблю. Но можно сделать, чтобы мне она смешивала коктейли так, а тебе – по-другому. У нее свободных ячеек еще навалом. Одно слово – универсальная.

Майлс отпил еще.

– Как скоро она будет готова для запуска в производство?

– Ну, я-то возился бы с ней еще лет десять.

Майлс застонал, и я торопливо добавил:

– Но модель попроще, я думаю, надо бы запустить пораньше – скажем, лет через пять.

– Ерунда! Наймем тебе кучу помощников, и чтобы все было готово через полгода.

– Черта с два! Это magnumopus, и я не выпущу ее из рук, пока она не станет шедевром: раза в три меньше, с легко заменяемыми, быстросъемными узлами (кроме, конечно, торсеновских ячеек), и настолько смышленой, чтобы она не только не заводила ключом кошек и не стирала пыль с детей, но даже играла в пинг-понг, если покупатель заплатит за дополнительное программирование.

Я взглянул на «Салли»: она тихонько стирала пыль с письменного стола, аккуратно укладывая каждую бумажку туда, откуда взяла. Я продолжил:

– Хотя играть с ней в пинг-понг, пожалуй, будет скучно: она не будет промахиваться. А впрочем, можно научить ее и этому: поставим генератор случайных чисел… да, это можно. А когда сделаем – устроим рекламный матч. Вот будет зрелище, а?

– Год, Дэн. Один год, и ни днем больше. И я найму дизайнера – помочь тебе с внешним оформлением.

Тут я сказал:

– Майлс, когда ты поймешь, наконец, что технической частью командую я? Вот когда я передам ее тебе – валяй, там ты хозяин. Но ни секундой раньше.

– А вермута все-таки многовато… – ответил Майлс.

С помощью наших механиков я возился с «Салли» до тех пор, пока она перестала напоминать результат столкновения двух мотоциклов и приобрела вид, вызывающий желание прихвастнуть ею перед соседками. Я тем временем довел до совершенства всю систему управления. Я даже научил ее гладить Пита и чесать его за ухом, а это, поверьте, требует такой же точной системы отрицательной обратной связи, как в оборудовании атомных лабораторий. Майлс не торопил меня, хотя время от времени заходил взглянуть, как идут дела. Работал я обычно по ночам, поужинав с Беллой и проводив ее домой. Большую часть дня я отсыпался, приезжал на фабрику после обеда, подмахивал приготовленные Беллой бумаги, проверял, что сделано за день в мастерской, и опять уезжал с Беллой ужинать. Я не очень выкладывался перед ужином, потому что после творческого труда от человека воняет, как от козла: утром, когда я возвращался из мастерской, вытерпеть меня мог разве что Пит.

Как-то раз, когда обед близился к концу, Белла спросила:

– Ты обратно на фабрику, милый?

– Конечно, а куда же еще.

– Хорошо. Майлс тоже должен приехать.

– Майлс?

– Он хочет провести собрание пайщиков.

– Собрание пайщиков? Зачем?

– Это ненадолго. Ты ведь в последнее время не очень вникал в дела фирмы, милый. Майлс хочет кое-что уточнить насчет нашей рекламной политики; я точно не знаю.

– Я в основном занят инженерными делами. А что, собственно, еще я могу делать для фирмы?

– Ничего, милый. Майлс говорит, что собрание – ненадолго.

Майлс уже ждал нас на фабрике и поздоровался со мною за руку так торжественно, будто мы месяц не виделись. Я спросил его, в чем дело. Он повернулся к Белле.

– Достань, пожалуйста, повестку дня.

Уже тогда я должен был понять, что Белла солгала мне, будто бы Майлс не говорил ей, что он замышляет. Но мне это и в голову не пришло (я же верил Белле, черт возьми!), да еще вдобавок меня кое-что отвлекло: Белла подошла к сейфу, повернула ручку – и сейф открылся. Я спросил:

– Кстати, дорогая, я вчера хотел открыть его и не смог. Ты что, сменила шифр?

Она перекладывала папки и не повернулась ко мне.

– Разве я тебе не сказала? Охрана попросила меня сменить шифр после ложной тревоги на прошлой неделе.

– А… ты лучше дай мне новый шифр, а то, не ровен час, придется звонить вам среди ночи!

– Конечно. – Она закрыла сейф и положила папку на стол, который мы использовали для совещаний. Майлс откашлялся и сказал:

– Давайте начнем.

Я ответил:

– О'кей. Дорогая, раз это официальное собрание, то, мне кажется, надо бы вести протокол. Хм, итак: среда, восемнадцатое ноября тысяча девятьсот семидесятого года. Девять часов двадцать минут вечера. Присутствуют все пайщики – запиши наши имена; председатель правления и ведущий собрание – Д. Б. Дэвис. Есть ли вопросы, оставшиеся не рассмотренными ранее?

Таковых не оказалось.

– О'кей, Майлс, твой выход. Есть ли новые вопросы?

Майлс опять прочистил горло:

– Я хочу обсудить и пересмотреть политику фирмы, предложить программу действий на будущее и представить на рассмотрение совета предложения о привлечении внешних инвестиций.

– Не дури, Майлс. У нас положительный баланс, и дела идут лучше с каждым днем. Чего тебе не хватает? Если денег на текущем счету, то можем добавить!

– Новая программа не позволит нам сохранить положительный баланс. Нам нужна более широкая структура капиталовложений.

– Какая еще новая программа?

– Дэн, ну, пожалуйста! Я не поленился все это подробно записать. Пусть Белла прочтет.

– Ну что ж… пусть прочтет.

Опуская крючкотворские пассажи (а Майлс, как все юристы, очень любил длинные слова), дело сводилось к трем пунктам. Во-первых, Майлс хотел отобрать у меня «Универсальную Салли», передать ее группе инженеров-технологов и немедленно выбросить на рынок. Во-вторых…