Дверь в лето - Страница 17

Чертежная машина подождет. Я займусь этим многоцелевым автоматом, который можно будет запрограммировать на все, что может человек, лишь бы для этих действий не требовался человеческий разум.

Нет, вначале я все-таки сделаю чертежную машину, а уж потом с ее помощью сконструирую «Премудрого Пита».

– Слышишь, Пит? Мы назовем первого робота на свете в твою честь!

– Мррря-а-а-у!

– Зря сомневаешься – это большая честь.

После «Салли» я мог сконструировать «Пита» прямо на своей чертежной машине, довести его до совершенства, причем быстро. Эта модель сместит «Салли» с пьедестала еще до того, как они успеют пустить ее в производство. Если повезет, я пущу их по миру, и они еще придут уговаривать меня вернуться.

В окнах Майлса горел свет, а его машина стояла возле дома. Я припарковал свою рядом, сказав Питу:

– Ты уж лучше сиди тут, парень, и карауль машину. Если кто сунется – быстро кричи «стой!» три раза подряд и стреляй в грудь.

– Мяу!

– Если ты хочешь войти со мною в дом, то тебе придется сидеть в сумке.

– Мя-а-а-у!

– И не спорь. Полезай в сумку.

Пит прыгнул в сумку.

Майлс открыл мне дверь. Никто из нас не сделал попытки поздороваться за руку. Он проводил меня в гостиную и показал рукой в сторону кресла: мол, прошу садиться.

Белла была здесь же. Я не ожидал увидеть ее, но, наверное, ничего удивительного в ее присутствии не было. Я глянул на нее и ухмыльнулся:

– Какая приятная встреча! Только не говори мне, что ты ехала из Мохаве в такую даль специально, чтобы поболтать с добрым старым Дэном?! – Я, когда завожусь, начинаю грубить дамам.

Белла нахмурилась.

– Не остри, Дэн. Выкладывай, что ты хотел, если тебе есть что сказать, и проваливай.

– Ну, ты меня не торопи. Здесь так мило: мой бывший партнер; моя бывшая возлюбленная… Жаль, что нет моей бывшей работы.

Майлс сказал умиротворяюще:

– Зря ты так, Дэн. Мы же это все для твоей же собственной пользы… и потом, ты же можешь в любой момент опять начать работать, стоит тебе захотеть. Я буду рад.

– Для моей же пользы? Примерно так сказали конокраду, перед тем как вздернуть его на виселице. А насчет моего возвращения – ты как, Белла? Могу я вернуться?

Она закусила губу.

– Если Майлс так считает – конечно.

– А ведь еще вчера, кажется, было так: «Если Дэн так считает…». Все меняется, такова жизнь. Но я не вернусь, ребята, не дергайтесь. Я просто хотел сегодня кое-что выяснить.

Майлс взглянул на Беллу. Она спросила:

– Например?

– Ну, во-первых, кто из вас придумал меня надуть? Или вы это вместе?

Майлс произнес медленно:

– Неудачное ты выбрал слово, Дэн. Оно мне не нравится.

– Да ладно, давайте без обиняков. Если уж слово плохое, то дело, которое оно обозначает, в десять раз хуже. Я имею в виду поддельный контракт и фальшивые переуступки патентов. Это ведь по федеральным законам карается, Майлс. Смотри, будешь видеть солнышко по нечетным средам. Я еще не уверен, но в ФБР мне скажут точно. Завтра, – добавил я, заметив, как сморщился Майлс.

– Дэн, неужели у тебя хватит ума мутить воду?

– Воду? Нет, ребята, я просто потащу вас в суд – и по гражданскому иску, и по уголовному. Вам даже почесаться будет некогда… если только вы не согласитесь сделать одно дело. Да, я еще забыл ваш третий грешок: кражу моих записей и чертежей по «Салли»… и действующей модели тоже; хотя, конечно, вы можете заставить меня внести стоимость материалов, пошедших на ее изготовление, – ведь платила-то за них компания.

– Кража? Чушь! – огрызнулась Белла. – Ты же работал над ней для компании.

– Разве? Работал-то я в основном по ночам. И я никогда не был служащим, Белла, как вам обоим известно. Я просто тратил на жизнь ту прибыль, что набегала по моим акциям. Интересно, что скажут в «Маннике», когда узнают, что изделия, которые они собираются купить – «Золушка», «Чарли» и «Салли», – не принадлежали компании, а были украдены у меня?

– Ерунда, – уныло повторила Белла. – Ты работал на компанию. У тебя был контракт.

Я откинулся назад и расхохотался.

– Слушайте, ребята, чего вы сейчас-то врете? Не надо. Это вы оставьте для суда, когда будете давать показания. Тут-то, кроме нас, никого нет. Я действительно хочу знать: кто это придумал? Я понимаю, как это было сделано. Белла, ты приносила мне бумаги на подпись. Если бумаг было много, ты прикрепляла копии к первому экземпляру скрепками – естественно, только для моего удобства: ты всегда была прекрасной секретаршей. От копий я видел только то место, где надо расписываться. Так что это ты подсунула мне эти джокеры в колоду. Значит, исполнителем была ты. Майлс бы не сумел это сделать. Тьфу ты, да Майлс и печатать-то путем не умел. Но вот кто составил те документы, что ты мне подкладывала? Ты? Не думаю. Если, конечно, у тебя нет юридического образования, о котором ты помалкивала. А, Майлс? Могла простая стенографистка так безупречно составить этот «седьмой параграф»? Или для этого нужен был юрист? То есть ты!

Сигара Майлса давно погасла. Он вынул ее изо рта, внимательно осмотрел и сказал осторожно:

– Дэн, дружище, если ты думаешь, что мы сейчас признаемся, то ты спятил.

– Ой, брось, мы же тут одни. Так или иначе, вы оба виноваты. Я, конечно, хотел бы верить, что эта Далила явилась к тебе с готовым планом и просто соблазнила тебя в минуту слабости. Но ведь это не так, я знаю. Если только Белла сама не юрист, то вы наверняка работали вместе. Вы сообщники: ты составил эти бумаги, а Белла их отпечатала и сделала так, чтобы я их подписал. Верно?