Дверь в лето - Страница 62

– А она не ложится спать Холодным Сном с тобою?

Кажется, меня передернуло.

– Господи помилуй, нет, конечно! Я бы ее близко не подпустил!

Кажется, Рики чуть отмякла.

– Знаешь, я так из-за нее на тебя разозлилась… Прямо до ужаса.

– Ты прости меня, Рики. Мне очень жаль, честное слово. Ты была права, а я – нет. Но к этому делу она никакого отношения не имеет. У меня с нею все кончено, во веки веков, вот крест святой. Теперь насчет этого. – Я вынул сертификат на все свои владения в «Золушке инк.». – Знаешь, что это такое?

– Нет.

Я объяснил:

– Это тебе, Рики. Меня очень долго не будет, и я хочу, чтобы это было твое. – Я взял лист бумаги с распоряжением о переуступке акций, порвал его, а клочки сунул в карман. Оставлять его было рискованно: мы еще были на тропе войны, а порвать лист бумаги для Беллы – раз плюнуть. Перевернув сертификат, я стал изучать раздел «изменение владельца», размышляя, как бы это половчее оформить переуступку на хранение в «Бэнк оф Америка» на имя… – Рики, а как твое полное имя?

– Фредерика Вирджиния. Фредерика Вирджиния Джентри. Ты же знаешь.

– Разве Джентри? Ты же, кажется, сказала, что Майлс тебя не удочерил?

– Сколько я себя помню, я всегда была Рики Джентри. А моя настоящая фамилия – как и бабушкина. Это папина фамилия: Хайнике. Только меня так никто не зовет…

– Теперь будут.

Я написал: «Фредерике Вирджинии Хайнике» и добавил: «…с тем, чтобы она вступила в право собственности по исполнении ей двадцати одного года». По спине у меня бегали мурашки: та, первая переуступка, на отдельном листе, была недействительной с самого начала!..

Собираясь расписаться, я заметил, что из домика выглядывает наша надзирательница. Я взглянул на часы: мы говорили уже целый час. А время дорого. Но я хотел, чтобы все было железно.

– Мэм!

– Да?

– Нет ли поблизости нотариуса? Или мне придется ехать в поселок?

– Я – нотариус. Что вам угодно?

– О, хорошо! Прекрасно! А печать у вас есть?

– Я никогда с нею не расстаюсь.

Так что я подписал сертификат у нее на глазах, и она немного отступила от своих строгих правил (когда Рики заверила ее, что хорошо знает меня, а Пит молчаливо засвидетельствовал мою благонадежность, как действительного члена тайного братства кошатников) и написала: «…известного мне лично как поименованный Дэниэл Б. Дэвис…».

Когда поверх моей и своей подписи она поставила печать, я вздохнул с облегчением. Пусть теперь Белла попробует добраться до этого!

Она с любопытством взглянула на сертификат, но ничего не сказала. Я торжественно заявил:

– Случившейся беды не воротишь, но это хоть немного поможет: девочке надо учиться!

Она не взяла платы, шмыгнула носом и ушла в домик. Я повернулся к Рики и сказал:

– Отдай бабушке. Пусть сдаст в отделение «Бэнк оф Америка» в Броули. А они уж обо всем позаботятся. – Я положил сертификат перед нею.

Она не притронулась к нему.

– Это стоит много денег, да?

– Изрядно. А будет стоить еще больше.

– Мне этого не надо.

– Но, Рики, я хочу, чтобы это было твое.

– Не надо. Я не возьму. – Ее глаза наполнились слезами, голос задрожал. – Ты… Ты уезжаешь навсегда, и тебе на меня наплевать. – Она всхлипнула. – Как тогда – когда ты собрался на ней жениться. Ты же мог просто взять Пита и уехать к нам с бабушкой. Не нужны мне твои деньги!

– Рики. Послушай, Рики. Уже поздно: я не могу взять их обратно, даже если бы захотел. Они теперь твои.

– А мне все равно. Я к ним не притронусь. – Она протянула руку, погладила Пита. – Пит бы не уехал, не бросил бы меня… Это ты его заставляешь. Теперь у меня даже Пита не будет.

Я спросил неуверенно:

– Рики? Рики-Тики-Тави? Ты хочешь еще увидеть Пита… и меня?

Она ответила так тихо, что я еле разобрал:

– Конечно хочу. Но ведь не увижу… Не смогу.

– Сможешь!

– Как? Ты же сам сказал, что вы уходите в Долгий Сон… на тридцать лет.

– Да. Так надо, Рики. Но вот что ты можешь сделать. Будь умницей, поезжай жить к бабушке, ходи в школу – а деньги пусть себе копятся. А когда тебе исполнится двадцать один – если ты, конечно, еще будешь хотеть увидеть нас с Питом, – у тебя хватит денег, чтобы тоже купить себе Долгий Сон. А когда ты проснешься, я уже буду тебя там ждать. Мы оба с Питом будем тебя ждать. Честное-пречестное.

Выражение лица у нее изменилось, но она не улыбнулась. Она долго думала; потом спросила:

– Ты правда там будешь?

– Да. Только давай условимся о дате. Если сделаешь это, Рики, – делай так, как я тебе скажу. Застрахуйся в «Космополитан иншуранс компани» и обязательно скажи, чтобы тебя определили на хранение в Риверсайдское хранилище. И обязательно напиши распоряжение: разбудить первого мая 2001 года. В этот день я там буду тебя ждать. Если хочешь, чтобы я был рядом, когда ты откроешь глаза, – тоже оставь соответствующее распоряжение, а то меня не пустят дальше приемной. Я это хранилище знаю – у них с этим строго. – Я вынул конверт, который приготовил перед выездом из Денвера. – Можешь все это не запоминать. Я тут тебе все написал. Просто сбереги это письмо, а в двадцать один год решай. Но мы с Питом будем там тебя встречать, можешь не сомневаться, независимо от того, появишься ты там или нет. – Я положил приготовленную мною инструкцию на сертификат.

Я думал, что уговорил ее, но она опять не притронулась ни к конверту, ни к сертификату. Она смотрела на них… Потом спросила:

– Дэнни?

– Да, Рики?

Она не подняла глаз. Спросила шепотом, тихо-тихо, еле слышно – но я услышал: